1.
История окружает нас. Достаточно просто присмотреться к окружающему миру, чтобы понять насколько быстро, калейдоскопически меняется все вокруг.
1996.
Когда-то, давным-давно, даже не в прошлой, а позапрошлой жизни, даже не в прошлом веке, а в прошлом тысячелетии, я вел урок истории в сельской школе. Дело ясное, при всем богатстве выбора: либо 2 года в армии неизвестно где, либо 5 лет учительства в ближайшем подгородном селе – многие выбирали второе.
И вот этот самый урок был сорван. Причиной тому был вертолет, который весьма некстати сел на поле под окнами школы. Если бы летчик внимательно посмотрел на школу, то увидел бы несколько десятков расплющенных окнами носов учеников средней школы.
В школе нас, «молодых учителей» было пятеро: еще один историк, географ, плюс программист – учитель информатики, несложно догадаться. К тому прибавим выпускника политеха, преподававшего ОБЖ. В школьном быту мы расшифровывали это как «Охрана Беременных Женщин».
И не один из нас не смог сдержать этот детский порыв, это стремление увидеть небывалое в жизни чудо, первое пришествие вертолета в размеренные школьные будни. Мы ехали домой вместе, на пригородной электричке и живо обсуждали случившееся. «Ну, что с них взять, деревня, одно слово» - сказал географ и неожиданно пригласил нас на свой день рождения.
Доехали до вокзала. Сели на троллейбус. И тут случилась еще одна неожиданность. Посередь нашего славного города, в потоке машин очутилась самая настоящая телега. Лошадка, круто наклонив голову, потряхивая чистенькой гривой, тащила за собой некую платформу на автомобильных покрышках.
На боку, привычно свесив ноги, невозмутимо сидел мужичок, покуривая сигаретку. Да-да, если бы он посмотрел на обгоняющий его восхитительно-гужевой транспорт, троллейбус, то он увидел бы, в числе прочих, пять расплющенных учительских носов.
Что тут скажешь? Мы все жили ожиданием чуда, небывалого откровения, нежданной радости, того пункта, после которого и начнется именно жизнь, а не тот, временами мерзкий, ее черновик.
2016.
Недавно у нас случились морозы. И что-то неуловимое изменилось в наших троллейбусах. Возможно, я просто раньше не обращал на это внимания. А именно: никто больше не оттаивает теплыми ладонями окна. Детишки – тоже перестали проситься к окну. Раньше рядом с сиденьями на замерзших окнах были оттаяны лунки и люди смотрели на улицу. Теперь окна покрыты сплошным слоем льда, девственным и не потревоженным.
Людям теперь это не нужно. Пассажиры теперь не более, чем приставки к смартфонам, пожиратели контента, ставцы «лайков» и фабриканты «комментов». Им незачем больше разглядывать окружающий мир, он вдруг стал неинтересен.
Мы вдруг, совершенно неожиданно, стали слепы, а некоторые (те, которые в наушниках) еще и глухи. Если на остановке кого-то будут убивать ногами, вступится разве что бабушка. Единственное, на что остались способны окружающие – снять убийство на камеру телефона и выложить видео на «ютуб». Вот к чему сводится «социальная активность» русской популяции. Именно популяции, потому как этот «коллектив» не назовешь даже населением, а не то, что народом.
Забугорные критики нашей страны уверены в том, что нас пользует телевизор. Они не правы. Это телевизор пытается использовать нас. Дмитрий Киселев пускается в самые площадные выражения в надежде сконцентрировать наше внимание перед интересующей власть проблемой. Его коллега, Ольга Скабеева, по временам взвизгивает, чтобы добиться того же эффекта. Михаил Задорнов практически истощил свою фантазию, выдумывая очередной, псевдосмешной бред про жителей севера Северной Америки.
Но все это тщетно. Усталость главенствует в нашем теперешнем мире. Из него ушло то, что было главным – ожидание чуда.
Человек и текст
распечатать
Смотри также:
