museum/nn/aetnolog/clothes/\"
ОТКРЫТЫЙ ТЕКСТ Электронное периодическое издание ОТКРЫТЫЙ ТЕКСТ Электронное периодическое издание ОТКРЫТЫЙ ТЕКСТ Электронное периодическое издание Сайт "Открытый текст" создан при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям РФ
Обновление материалов сайта

17 января 2019 г. опубликованы материалы: девятый открытый "Показательный" урок для поисковиков-копателей, биографические справки о дореволюционных цензорах С.И. Плаксине, графе Л.К. Платере, А.П. Плетневе.


   Главная страница  /  Текст музея  /  Нижний Новгород  /  Этнологический музей  / 
   Народная одежда

 Народная одежда
Размер шрифта: распечатать




Д. В. Карабельников. Некоторые аспекты бытования женского традиционного костюма мордвы-терюхан в хх веке (23.29 Kb)

Д. В. Карабельников (Нижний Новгород)

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ БЫТОВАНИЯ ЖЕНСКОГО ТРАДИЦИОННОГО КОСТЮМА МОРДВЫ-ТЕРЮХАН В ХХ ВЕКЕ

         Задача настоящей статьи заключается, главным образом в том, чтобы ввести в научный оборот некоторые сведения о материальной культуре (традиционный костюм) коренных жителей Дальнеконстантиновского района Нижегородской области — потомков мордвы-терюхан, добытые автором в ходе собственных полевых исследований 2015—2016 гг. Мордва-терюхане — этнографическая группа мордвы, ныне  почти не выделяющаяся среди русского населения. В ХХ столетии для обследования мордвы-терюхан было организовано всего две этнографических экспедиции (в 1927—1928 гг. и в 1957 г.) и с тех пор более пятидесяти лет каких-либо серьезных этнографических обследований и экспедиций не проводилось. Всего же известно не более десятка отдельных научных статей, посвященных этнической истории и культуре терюхан.

         Одно из ранних известий о закате традиции ношения терюшевской мордвой своего национального костюма относится к сентябрю 1882 г., когда крестьянин-археолог П. Д. Дружкин побывал в Терюшевской волости Нижегородского уезда. Вскоре после завершения раскопок трех мордовских курганов в урочище «Князья» у деревни Малое Терюшево, он коротко упомянул корреспонденту об увиденном им в трех терюханских населенных пунктах: «терюхане почти совершенно обрусели, но сохранились еще мордовские названия местностей, а также их костюмы … из жителей Большого и Малого Терюшево и теперь (в 1882 г. — Д. К.) еще половина ходят в мордовских костюмах, а недалеко есть деревня Макраша, где все жители ходят по-мордовски»1. Таким образом, в последней четверти XIX в. в центральных населенных пунктах волости — Большом и Малом Терюшево, национальную терюханскую одежду носила ровно половина жителей, хотя большинство жителей составили терюхане, а другая половина ходила уже «по-русски», то есть в повседневном русском крестьянском платье. Однако в более удаленной деревне Макраше приверженность национальному костюму сохраняли подавляющее большинство — буквально все жители. В то время оставалось еще достаточно много женщин-терюханок, которые предпочитали носить свои белоснежные холщовые шушпаны, про них говорили: «Вот они, настоящие мордовки». Вероятно, именно конец XIX в. стал для терюханского населения переломным временем, когда они подошли к крайней черте своего этнического существования, однако процесс ассимиляции терюхан в окраинных лесных селениях шел медленнее, чем в центре Терюшевской волости.

         Но не стоит думать, что ношение терюханами национального костюма в начале XX в. прекратилось вдруг, в одночасье. По имеющимся крупицам разрозненной информации нам удалось выяснить, что процесс перехода на русскую одежду у коренных жителей Терюшевской волости происходил постепенно. Так или иначе, для того что бы глубже окунуться в историю изучения терюханской проблемы, исследователю в первую очередь стоит обратиться к одному из самых значимых трудов 1920-х гг., лучше других донесших до нас архаику терюханской культуры на самом закате ее бытования. Учеными, собравшими эту бесценную этнографическую информацию, стали участники экспедиции Центрального музея народоведения, посетившие бывшую территорию Терюшевской волости в 1927—1928 гг. В то время терюхане еще проживали в 25 населенных пунктах Нижегородского уезда — в Дальнеконстантиновской, Оранской и Борисопокровской волостях2. Сотрудники экспедиции не смогли пройти мимо описания национального костюма: «Характерным для современных терюхан является то, что название “мордовка” по преимуществу применяется к женщинам, носящим национальный костюм… Правда, за последние годы смена мордовского костюма русским идет все интенсивнее, но почти в каждом селении можно встретить значительное количество женщин, продолжающих одевать национальную одежду. В особенности значительный процент женщин, “ходящих мордовками”, в Сарлейском районе в деревнях Б. и М. Сескино и Макрашах, где почти каждая женщина имеет мордовский наряд, хотя не всегда одевает его»3.

         Однако по прошествии 30 лет, в 1957 г., научные сотрудники другой экспедиции (Института этнографии АН СССР), проводившие свои исследования в Горьковской области, терюханских поселений уже не обнаружили. Лишь в трех населенных пунктах — в деревнях Б. и М. Сескино и в деревне Макраше участникам этой экспедиции удалось записать достаточно скупые воспоминания пожилых женщин о своих предках, в том числе, обнаружить у бабушек, называющих себя русскими, части от терюханского костюма, хранившиеся у них в качестве «смертной» одежды. К сожалению, уже тогда показателем мордовского происхождения коренных жителей этих трех населенных пунктов были лишь некоторые слова местного диалекта, да их певучий говор4.

         Выходит, если брать во внимание упомянутые выше сообщения, примерно с конца XIX в. по середину XX в. практически все остатки материальной и духовной культуры терюхан стали утрачиваться. Возможно, именно такие выводы в какой-то степени охладили интерес исследователей к терюханской проблеме во второй половине ХХ в. Однако мы полагаем, что еще достаточно продолжительный временной промежуток среди коренных пожилых людей — жительниц Большого и Малого Сескино и деревни Макраши, а также села Малого Терюшева, продолжалось ношение терюханского национального костюма. Это ношение продолжалось даже после того, когда все эти предметы национальной одежды были бережно убраны в сундуки, и, как считает основная масса исследователей мордвы, стали входить в разряд глубокой архаики. Автору данной статьи и его коллеге О. В. Гальцевой в ходе опросов местного населения удалось выяснить, что ношение терюханской традиционной женской одежды в трех-четырех населенных пунктах Дальнеконстантиновского района, продолжалось пожилыми женщинами — потомками терюхан, в период с 1930-х по 1970-е гг.

         Так в деревне Макраша мы выяснили у коренных жительниц, что ношение национальной терюханской одежды длилось намного дольше 1920-х гг. (ил. 1) Отметим, что уже много десятилетий жители деревни считают себя русскими, однако большинство из них знают, что все они имеют мордовские корни: «Мы коренные, конечно мордва, и чертовские (из деревни Малое Сескино — Д. К.) — тоже мордва»5. Или: «…ну да, женщин наших, матерей, тоже мордовками называли. Вон, мордовки макрашские идут! И сескинских тоже мордовками считали, да, их тоже называли мордовки. А бакшеевских я не слышал»6. Еще одна местная жительница Валентина Михайловна Шкулева на наш вопрос: «воспринимаете ли вы себя мордвой?» — ответила уклончиво: «У меня и разговор такой. Я вроде, как и русская, а корни какие-то другие у нас раньше были. Ну, не знаю, как раньше они назывались мордва, или нет? Мы, конечно, слышали, нас называли мордва»7. Далее Валентина Михайловна, вытащив из сундука шушпан с обрезанными рукавами8, объяснила — «Это вот бабушкин был, от нее остался! Мне лет шесть было, она умерла (ее бабушка умерла в 1951—1952 гг. — Д. К.) 9. Бабушке принадлежали все вещи в нашем доме и парьки10. Наряды, конечно, тогда были другие, и шушпан, и пояс красивый был, не знаю, кто-то взял, да не вернул. В сундуке все лежало, да я все почти выбросила»11.

«Бабушка была у меня Шоронова Василиса Петровна» (она умерла в 1951—1952 гг. — Д. К.)  — передавая в Дальнеконстантиновский краеведческий музей белый шушпан с ярким вышитым орнаментом на рукавах, рассказала очередная селянка — «Но мне кажется, это даже не ее шушпан, может быть, а не ее ли матери? А бабушка та Василиса была рождена у нас в 1888 г. А этот, наверное, шушпан та принадлежал ее матери (она была 1850-х гг. рождения — Д. К.). И этот шушпан так по наследству и достался моей маме. Почему я думаю, что он не принадлежал моей бабушке Василисе Петровне? Потому что моя бабушка была 1888 г.р., а я — 1940 г.р. Я лично никогда не видела ее, что бы она в таком ходила. Может быть раньше, где-то она по молодости носила, я не знаю. Этот шушпан от нее перешел, значит вот мама моя забрала. Вот у мамы он лежал в сундуке. Я все вытащу его, погляжу, опять заложу. Знаю, вещь то эта, наверное, не этого века. Может, конечно, бабушка и носила шушпан до моего рождения — в 1920-е, 1930-е гг. Я не знаю. Я себя мордвой не считаю, не знаю, а кто его знает? А что слова тяну, так может быть и так» — рассказала Римма Михайловна Пузанова12.

         Несколько женщин из Макраши: Валентина Михайловна Шкулева, Нина Алексеевна Мальченкова и др. вспомнили, как в былые годы крестьянки ходили в шушпанах в церковь и на кладбище, крестным ходом обходили вокруг деревни — просили дождя. Несколько женщин во время этого обряда обязательно были в шушпанах. По ее словам пожилые женщины обязательно одевали шушпаны в праздники — на Троицу и Вознесение, в Ильин день и Семик. «Мы подростками тогда были — лет по 10, а кому еще меньше, ходили на родник-колодчик Крач. Во второй половине 1940-х гг. это было. И вот мы стоим возле колодчика, а в это время туда на родник пришли молиться, очень много, отовсюду туда народу пришло в шушпанах то, молятся, а мы (дети — Д. К.) отворачиваемся, смеемся над ними. У нас бабушка то вот была моя (ее звали Евгения Фролова — Д. К.), так она ходила тоже туда в шушпане».

Очень интересную историю поведала Нина Яковлевна Полюшенко. В юности ей ее рассказала кока (крестная), в том числе, нечто подобное, она слышала и от других пожилых женщин в деревне Выползово Дальнеконстантиновского района. Эти, на первый взгляд простые воспоминания, доносят до нас бесценную информацию, каким образом селянки из деревни Макраши и села Большого Терюшева, нанимаясь на поденную работу (на сбор урожая в соседние колхозы), трепетно относились к своей национальной одежде. Дело в том, что в Выползово урожай созревает позднее, чем в Макраше, а потому женщины ходили на заработки именно туда. Было это до войны и происходило так. По словам Нины Яковлевны — «мордовки» в своей белой одежде босиком шли гурьбой по пыльной грунтовой дороге (путь от Макраши до Выползово составляет около 9—10 км). Дойдя до Выползово, перед входом в деревню они садились и повязывали на ноги белоснежные онучи, одевали лапти. Входили женщины в деревню осторожно: чтобы не испачкать, поднимали выше колен подолы своих белых холщовых шушпанов. А уже по деревне они шли во всей красе — в своих белоснежных красно-белых одеждах. С гордостью подчеркивая свое этническое происхождение, терюханки проделывали весь путь в национальном костюме (ил. 2) по деревне Выползово и только в том месте, где они должны были выполнять сельскохозяйственные работы, переодевались в рабочую одежду. По словам Нины Яковлевны, тогдашние руководители колхозов и хозяйств, к которым нанимались женщины, хорошо знали — терюханки аккуратны, трудолюбивы и замечательно работают13.

         Хочется отметить, что мордовские женщины действительно очень дорожили и гордились своей национальной одеждой, бережно хранили ее в сундуках. В частности об этом в 1900 г. сообщает этнограф Н. А. Александров: «У женщин сохранился еще прежний мордовский костюм, так, что по праздникам вы встретите мордовок в полном блеске их собственного наряда». Далее этот автор пишет, что хотя национальная одежда у мордвы вышла из повседневного обихода, тем не менее, она была еще достаточно дорога представительницам этих народов. По его словам: «Такая пестрая расписная краля-мордовка дорожит этим странным нарядом и сохраняет его так же, как и некоторые старинные обычаи, и прежний порядок своей жизни»14.

         Еще один случай рассказала женщина 1937 г.р. (к сожалению, она не представилась). Крестьянка вспомнила, как вскоре после войны в 1947—1949 гг. гуляла с подружками на краю Макраши за околицей. Вдруг неожиданно девочки увидели, что прямо посреди белого дня идет по тропинке с кладбища старушка, одетая вся в белое. Напугались девочки, побежали по деревне и кричат: «Ой, глядите, покойник с кладбища идет!» А родная бабушка одной из девочек им и говорит: «Да что вы, родненькие, какой это покойник, это наша соседка в белом шушпане с кладбища возвращается»15. Нечто подобное также поведали несколько жительниц деревни Макраша: «В 1960-е гг. в Макраше жила бабушка (рассказ про Дарью Челнокову), в праздники она ходила в шушпанах, котомочка у нее какая-то была, она ее взяла и покатила в Чертовку (в Малое Сескино — Д.К.). Она туда ходила все на праздники, Нюрка то у нее, племянница Васькина, там жила». Женщины Макраши 1940-х — начала 1950-х гг. в рождения вспоминают Дарью Челнокову добрыми словами «Дарья Челнокова бабушка хорошая, умная была, она в праздники ходила в шушпане, лечила всех, она лекаркой была».

Надо сказать, что более десяти лет назад автор данной статьи в одной из своих поездок по Нижегородской области услышал рассказ, что якобы еще в конце XX в. некую старушку в деревне Малое Сескино похоронили в мордовском платье. И действительно осенью 2015 г., во время общения с пожилыми коренными жительницами Макраши удалось узнать, что еще будучи юными, они лично принимали участие (или просто видели со стороны), в обряде погребения нескольких старушек из этой деревни, коих хоронили именно в терюханском национальном костюме. К примеру, женщины вспомнили, как в конце 1960-х гг. в шушпане хоронили уже упомянутую бабушку Дарью Челнокову. Но, к сожалению, по прошествии десятилетий, они не помнят каких-либо деталей самого погребального обряда. Обычно в Макраше вспоминают лишь, то, что старушки изредка носили шушпаны, или их в шушпанах хоронили: «старушки, да, ходили, но у нас вроде бы как бы уже не ходили. Там одела она шушпан и пошла, нет! Стареньких, да, хоронили, на похоронах пожилых людей одевали, как бы вот эти — шушпаны, да, в гроб та, да, а по улице не ходили. Бабушку одевали – шушпан, платочек, а больше я не помню»16.

В частности жительницы Макраши вспомнили, как в 1945 г. хоронили Ефимью Платоновну Бармину. Все информанты пояснили нам, что в то время большинство из них были еще детьми. В гробу пожилая женщина лежала в национальном терюханском костюме — в белом платке и шушпане с красным узором. Покойную подпоясали тканевым цветным поясом. Ноги обмотали белыми тканевыми онучами, поверх их намотали «покордонки» — плотные красивые онучи еще более белого цвета и запутали их веревками. На ноги обули лапти с оборами. В шушпане также похоронили Пелагею Радаеву. Умерла она в возрасте 103 лет. И действительно, по свидетельству Татьяны Сафарян (Мищенко), 1981 г.р., в Макраше жили две женщины, дожившие до 103 лет — Пелегея Радаева и Прасковья Шаронова (Прасковью еще звали Паруша). Замечательно, что сохранилась фотография Прасковьи Шароновой в терюханском костюме. На этой фотографии (ил. 3), сделанной в 1934—1935 гг., семья из четырех человек: мальчик Василий Шаронов, девочка Вера Шаронова (1924 г.р. — на фото ей примерно лет 10) и женщина слева — Анастасия Шаронова. Все трое одеты «по-русски», в отличие от женщины в шушпане — их бабушки. Это и есть Прасковья Шаронова, прожившая 103 года (она примерно 1850 г.р.). Ее девичья фамилия Ужистина: именно поэтому соседи звали ее Прасковья или Паруша-Ужас.

         Таким образом, потомки мордвы-терюхан предметы национального костюма старались одевать по праздникам в связи со значимыми событиями: на свадьбы, крестины, на похороны, поминки или когда шли в церковь. И хотя в те годы пожилые терюханки, видимо, полностью позабыли свои национальные обряды и традиции; тем не менее, они еще долгие годы одевали свои белоснежные шушпаны. В особенности продолжительное время женщины носили свой мордовский национальный костюм в самых отдаленных деревнях Дальнеконстантиновского района. По всей видимости, одними из последних свои терюханские одежды донашивали коренные жители деревни Макраша и крестьянки, жившие в соседней с ней Чертовке (то есть в д. Малое Сескино). Правда, в отличие от пожилых селянок, многие молодые девушки в этих населенных пунктах с 1920-х гг. ходили уже «по-русски».

         Говоря о национальной одежде, мы говорим о национальном самовыражении, а в данном случае о потребности и даже практической необходимости в таковом у мордвы-терюхан в первой половине ХХ в.; значит — имеем дело с неоспоримым фактом наличия в этот период у мордвы-терюхан национального самосознания. Более того, в статье приведены материалы, позволяющие говорить о характере этнокультурного взаимодействия  мордвы-терюхан с русским населением, выраженном в бытующих локальных стереотипах, характерных для различных ситуаций в разные периоды времени. Так или иначе, материал, представленный в статье можно рассматривать, как серьезный аргумент в пользу пересмотра устоявшегося мнения о полной ассимиляции мордвы-терюхан русскими в первой половине XX века.

Иллюстрации: 

Ил. 1. Фото 1. Жительница деревни Макраша Елена Груздева 1840—1850-х г.р. в национально  костюме. Фото 1930-х  гг.

Ил. 1. Фото 2. Жительница деревни Макраша Валентина Андреевна Краева 1943 г.р. с фотографией своей бабушки Елены Груздевой. Фото Д. В. Карабельникова.

Ил. 2. Женщина в традиционной одежде мордвы-терюхан, д. Малое Сескино Дальнеконстантиновского р-на Нижегородской обл., 2011г. Фото М. Левкина. Фольклорно-этнографическая экспедиция под рук. Л.В.Колесниковой и Л.В. Калининой .

Ил. 3. Жители Деревни Макраша. Семья Шароновых. Пожилая женщина в шушпане — Прасковья Шаронова. Фото 1934—35 гг.

 

Примечания:                                                  

1. Дружкин П. Д. О раскопке курганов близ деревни Малое Терюшево Нижегородской губернии и уезда // Древности. Труды Императорского Московского археологического общества. Т. X. М., 1885. С. 35.

2. Маркелов М. Т., Толстов С. П. К истории терюханской народной культуры // Этнография. №2. М., 1928. С. 107.

3. Маркелов М. Т., Толстов С. П. Ук. соч. С. 109—114.

4. Белицер В. Н. Отчет об этнографической экспедиции 1957 г. // Научный архив Мордовского республиканского объединенного краеведческого музея им. И. Д. Воронина. Ф. 1. Д. 5. Л. 2.

5. Записано Д.В.Карабельниковым в ноябре 2015 г. от Зинаиды Васильевны Захаровой 1937 г.р., коренной жительницы д. Макраша, потомка терюхан.

6. Записано Д.В.Карабельниковым в октябре 2015 г. от Николая Александровича Мальченкова 1953 г.р., родился в д. Малое Терюшево, проживает в д. Малое Сескино и в д. Макраша, коренной терюханин, фамилия его деда — Матясов.

7. Записано Д.В.Карабельниковым в октябре 2015 г. от Валентины Михайловны Шкулевой 1945 г.р. коренной жительницы д. Макраши, потомственной терюханки (передала в дар шушпан, пояс, парь, лапти).

8. Из рукавов шушпанов шили сумки для школьников. Старожилы рассказывают, что во время и после войны женщины находили в бабушкиных и материных сундуках шушпаны и другие элементы национального костюма. Время было тяжелое, не хватало ткани, поэтому из красиво вышитых рукавов шушпанов женщины шили небольшие сумки. Школьники младших классов ходили с такими сумочками в школу. Пример тому, шушпан со споротыми рукавами, переданный в дар Валентиной Михайловной Шкулевой. О том, как в д. Макраша женщины спарывали рукава с шушпанов, с целью изготовления из них сумок для младших школьников, мне рассказала Галина Степановна Костина 1943 г.р.: «Вот когда мы пошли в первый класс. И мама мне делала сумку — снимала рукава — вот эту вышивку от шушпана и делала ручки, и вот у нас была такая сумка. Просто рукава снимали, зашивали там низ, сделали ручки и сумка готова. Конечно, в первый класс мы ходили, туда (в эту сумочку — Д.В.Карабельников) и тетрадки убирались и карандаш, все, и с чернильницами ходили».

9. Удалось выяснить, что бабушку Валентины Михайловны звали Евгения Фролова, в девичестве Белова. Она была 1880-х гг. рождения.

10. Парь (эрзянск.) — на русский язык слово «парь» можно перевести как «сундук для приданого или свадебный сундук».

11. Записано Д.В.Карабельниковым в октябре 2015 г. от Валентины Михайловны Шкулевой 1945 г.р, потомка терюхан.

12. Записано Д.В.Карабельниковым в ноябре 2015 г. от Риммы Михайловны Пузановой 1940 г.р. (девичья фамилия Шабашова) коренной жительницы д. Макраша, ее муж из села Малое Терюшево (передала в дар прабабушкин или бабушкин шушпан со свастическим орнаментом на рукавах), потомка терюхан.

13. Записано Д.В.Карабельниковым в октябре 2015 г. от Нины Яковлевны Полюшенко, д. Макраша. Нина Яковлевна не коренная, но живет в Макраше с детства, ее девичья фамилия Лобаева, отец — мордва-мокша (Тенгаев) из Гагинского района, села Какино, даже в паспорте у него стояло — мордвин, мама — из деревни Выползово Дальнеконстантиновского района.

14. Александров Н. А. Мордва, мещеряки и тептяри. Чтение для народа. М., 1900. С. 6—8.

15. Записано Д.В.Карабельниковым от Зинаиды Васильевны Захаровой 1937 г.р., коренной жительницы д. Макраша, потомка терюхан.

16. Записано Д.В.Карабельниковым в ноябре 2015 от Галины Степановны Костиной, коренной жительницы д. Макраша 1943 г.р., потомка терюхан.                                                                         

 

Опубл.: Нижегородская мордва: история и культура. Научное издание. Сборник статей по материалам Дальнеконстантиновских чтений. Дальнее Константиново. 2017. с. 66-76.


(0.6 печатных листов в этом тексте)
  • Размещено: 11.11.2017
  • Размер: 23.29 Kb
  • постоянный адрес:
  • © Открытый текст (Нижегородское отделение Российского общества историков – архивистов)
    Копирование материала – только с разрешения редакции

Смотри также:
Лада Калинина. Традиционный костюм Вознесенского района Нижегородской области: понёвный комплекс. Часть I
Лада Калинина. Традиционный костюм Вознесенского района Нижегородской области: понёвный комплекс. Часть II
Лада Калинина. Традиционный костюм Вознесенского района Нижегородской области: понёвный комплекс. Часть III
Д. В. Карабельников. Некоторые аспекты бытования женского традиционного костюма мордвы-терюхан в хх веке
Народная одежда Сокольского района Нижегородской области (описание женской и мужской одежды, обуви, украшений, головных уборов)
О. Лебедева. Сборник. Село Чернуха Арзамасского района Нижегородской области. Из коллекции фольклорного ансамбля «Синий лен»
А. Саянова. Повойник (с. Ильинское Краснобаковского уезда Нижегородской области)
А. Саянова. Праздничный косоклинный сарафан. С. Лапшанга Краснобаковского района
Т.В. Гусарова. Эх, лапти мои, лапти липовые...
Т. Гусарова. Праздничная одежда крестьянки Тонкинского района Нижегородской области
В. Васина, Т. Гусарова. Порты, штаны, брюки
В.Васина. Мужская праздничная рубаха Кстовский район Нижегородской области
Т. Гусарова. Праздничный сарафан – клинник
Т.Гусарова. Кокошник
Н.П. Грановская, П.Г. Грановская. Полуплатье
Т.В. Гусарова. Косоклинный сарафан и рубаха с. Арапово Богородского района Нижегородской области. Начало XX века.
Т.В. Гусарова. Мужская праздничная крестьянская рубаха. Шахунский район Нижегородской области (конец 19 – начало 20 вв.)
Т.В. Гусарова. Пояса крестьян Нижегородской губернии (конец XIX – начало XX вв.)
Т.В. Гусарова. Девичий костюм Уренского района Нижегородской области
Т.В. Гусарова. Крестьянская одежда Нижегородской области (кон. ХІХ - нач. ХХ в.)
О. Лагеда. Пояс

2004-2019 © Открытый текст, перепечатка материалов только с согласия редакции red@opentextnn.ru
Свидетельство о регистрации СМИ – Эл № 77-8581 от 04 февраля 2004 года (Министерство РФ по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций)
Rambler's Top100